Кончаловский вступил в борьбу за «Золотого льва»

Каждый раз, когда в конкурсе большого фестиваля стоит российский фильм, разговор начинается не с его объективного качества, а с чисто спортивного интереса: победит или не победит? Так вот, в этот раз можно твёрдо сказать, что фильм Кончаловского сейчас среди фаворитов. Компания у него нешуточная: «Бёрдмен», «Голубь сидел на ветке, размышляя о бытии» и «Взгляд тишины», которым вся пресса отдаёт свои симпатии. Проблема в том, что однозначного победителя тут быть не может. Фильмы очень разные, и у Кончаловского есть свои сильные стороны.

Трейлер фильма «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына»

Главным образом, непонятно, как сделан этот фильм. Сюжет его прост и сложен одновременно. Почтальон Тряпицын живёт в северной деревеньке и развозит по реке почту на своей моторной лодке. Ему нравится соседка, женщина из рыбнадзора. Потом мотор у Тряпицына воруют, так что работать дальше он не может. Женщина не отвечает ему взаимностью и переезжает в Архангельск. На этом сюжет исчерпывается, но обстоятельства важнее сюжета. Словно скрытой камерой сняты и сам Тряпицын, и его знакомые, и деревеньки на берегу реки, и космодром, начальник которого приезжает к Тряпицыну браконьерствовать. Каждая новая сцена – это часть нашей реальности. И не верится, что это разыграно, потому что в титрах говорится, что всё это настоящие люди, да и сыграть все их реакции невозможно. И при этом видно, что фильм – не документальный, что написан его сценарий и проведены все нужные линии сюжета, чтобы срастись в финале в такой букет, что дальше – только космос. Кончаловский сделает этот переход, только мы сейчас не будем объяснять, как именно.

Можно тут вспоминать и фильм об Асе Клячиной самого Кончаловского, и «Земля дрожит» Висконти, и даже «Трансформатор» Костомарова и Каттина, который буквально процитирован в одной из сцен фильма. Но нужно тут идти дальше. Кончаловский сделал фильм так, как его сделал бы Роберт Флаэрти. Последний, хоть и считается пионером, основателем документального киноискусства, но все свои фильмы он именно режиссировал. Настоящих эскимосов он просил пожить в быту, более сурововом, чем их современный, но аутентичном, таком, в котором жили их отцы и дети. Он проводил среди эскимосов кастинг, создавая «семьи» для экрана. И потом он вёл их «слегка намеченным сюжетом», чтобы получилась документальная правда, созданная художником своей фантазией и перенесённая в реальность. Нанук у Флаэрти бросал копьё, потому что Флаэрти велел ему сделать это. Нанук делал это так, чтобы Флаэрти удобно было снимать. И Нанук по вечерам смотрел материал вместе с Флаэрти, чтобы понять, как играть дальше. Но «Нанук с севера» - это классика документального кино, образец естественности и при этом целиком авторское романтическое произведение, поэма. С этого началось документальное киноискусство, но теперь снимать так, как Флаэрти, считается некорректным: дескать, манипуляция живыми людьми, подстраивание реальности под себя. В результате художественности в документальном кино сегодня мало, и, как следствие, правды, художественной правды, проникающей сквозь непрозрачную поверхность бытия, тоже мало, почти нет. Кончаловский отважился пойти на эту территорию, которую он много лет назад начал осваивать в «Асе Клячиной», но свернул в сторону. А сегодня вернулся, и методы Флаэрти вновь обрели форму. В российском кино, у отдельно взятого человека. Такого никто больше не делает. Подобный фильм – вызов жюри, потому что чтобы оценить его, мало просто профессиональной квалификации или эмпатии. Тут нужно что-то ещё, а оно может затеряться в переводе, запутаться в спорах о способе работы с непрофессиональными актёрами и поиске кинематографических аналогах. Да, это тоже важно, но не это главное. Художник, которым, безусловно является Кончаловский, заговорил на давно забытом языке. Надо прислушаться.