Франсуа Озон: «Жизнь в конце концов оказывается менее интересной, чем сам процесс съёмок»

Добрый день, большое спасибо, что принимаете меня сегодня. К сожалению, ещё не знаю о том, какая реакция у российской публики на мой фильм. Но мне известно, что русские очень интересуются французским кино. Сегодня я представил свой фильм и сейчас как раз идёт показ, а после него я пойду общаться с публикой и вот тогда уже точно смогу сказать, что российские зрители думают об этом. Это, конечно, довольно сложный фильм. Психо-эротический триллер — довольно сложный жанр. Но посмотрим…

Мой фильм был представлен на Каннском фестивале — это, конечно, прекрасно, потому что позволяет продать фильм сразу во многие страны мира. Так, его купили для показа в Польше и Испании, после презентации в России повезём картину в Германию и Англию. Но я в первую очередь режиссёр, моя работа — делать кино, поэтому после показа в Москве я возвращаюсь в Париж, чтобы работать над своим новым фильмом.

Это довольно сложный для меня проект, потому что обычно, создавая фильм, я отталкиваюсь от литературного произведения, театральной пьесы или какой-то оригинальной идеи. Здесь же в основу положены реальные события. Кроме того, в отличие от предыдущих фильмов, в центре сюжета — персонажи-мужчины. Как правило, я исследую женщин. Так что это двойной вызов для меня.

Секрет очень прост — дело в том, что я просто очень люблю снимать кино. И здесь я, конечно, нашёл себя — для меня это настоящая страсть. И когда занимаешься тем, что любишь, конечно, хочешь делать это больше и больше. Кроме того, я внимательно отношусь к продюсированию — не снимаю фильмы с невероятными бюджетами, поэтому остаюсь рентабельным, и это позволяет мне быть экономически выгодным для продюсеров. Таким образом, я могу каждый год продолжать делать то, что я люблю.

Кажется, Франсуа Трюффо задавался таким вопросом: что же всё-таки интереснее — кино или жизнь? Конечно, когда снимаешь кино, ты на определённом отрезке времени переживаешь сильные эмоции, в этом смысле кино — это немного как наркотик, он действует опьяняюще, поэтому, когда возвращаешься к реальной жизни, ты немного разочарован. Действительно, можно сказать, что я, как и Такеши Китано, чувствую себя таким раненым зверем, потому что жизнь в конце концов оказывается менее интересной, чем сам процесс съёмок. Поэтому если бы я, конечно, мог, то снимал по два-три фильма в год.

Вы задали, конечно, очень философский вопрос. Я режиссёр-синефил, и когда начал работать в жанре психо-эротического триллера, то, конечно, опирался на мэтров этого направления — Альфреда Хичкока, Брайана Де Пальму. Безусловно, в моём фильме есть отсылки к ним. Это — традиция, от которой никуда не уйти. При этом я провёл огромное исследование на тему того, кто такие близнецы — плоды этой работы в фильме тоже есть. Здесь подходы комбинируются. Вообще говоря, кино — это в некотором смысле искусство жить.

Меня давно интересовала тема близнецов, поскольку у меня нет ни брата, ни сестры близнеца. Я очень много разговаривал с близнецами, задавал им разные вопросы — об их отношениях друг с другом, об их сексуальности. А потом, в какой-то момент, я обнаружил роман американской писательницы Джойс Кэрол Оутс. Её книга как раз легла в основу моего фильма. В ней рассказывается о молодой девушке, которая разрывается между двумя братьями-близнецами — они такие же разные, как два моих героя. Я подумал, что для такого материала подойдёт жанр триллера. Это дало мне возможность строить интересную мизансцену, где я мог «играть» зеркалами в кадре. Мне давно хотелось что-нибудь такое попробовать.

На самом деле, меня интересует не столько жанр, сколько сама история и какая-то тема, которая меня цепляет. И дальше я просто нахожу форму, в которой мне бы хотелось рассказать эту историю. Жанр может быть каким угодно. Для чего-то подходит комедия, для чего-то — триллер, для чего-то больше подходит хроника. Но это всё — второстепенная вещь, в первую очередь мне хочется рассказать зрителю историю — точно так же как мои родители рассказывали мне сказки перед сном.

Надо сказать, что некоторые черты фильма ужасов есть и в этом фильме. Здесь я как раз смешиваю и фильм ужасов, и триллер, и какие-то эротические моменты, есть очень много комических моментов. Смысл как раз в том, что я играю с ожиданиями и с желанием зрителя, как бы его провоцируя. Но в действительности я никогда не говорил себе «дай-ка я вестерн сниму или научпоп», но посмотрим, может быть, однажды я найду какую-то историю, которой именно этот жанр будет подходить.

Это очень интересный вопрос. Действительно, кино — это одновременно искусство и целая индустрия. Во Франции был знаменитый министр культуры эпохи Де Голля — Андре Мальро — который организовал национальный центр кинематографа. Он придумал систему, при которой процент от каждого проданного билета уходит в Центр для того, чтобы поддержать дистрибуцию французских фильмов. Конечно, в России, была своя система государственной поддержки фильмов — об этом тоже нельзя забывать. Хотя она и была связана с идеологией коммунизма. Безусловно, мы во Франции, наверное, сейчас единственные, кто противостоит гегемонии американского кино. У нас 40% зрителей идут смотреть именно французские фильмы. Поэтому я думаю, очень важно в каждой стране — в России в том числе — задаваться этим вопросом: как поддерживать локальный кинематограф. Кроме того, добавлю, что я-то, конечно, синефил, и мне очень грустно от того, что во Франции я вижу очень мало русского кино, такое ощущение, что российское кино мало ездит за границу, и это очень жаль, потому что кино — это отражение некоторой реальности страны. Здесь, конечно, есть ощущение, что в России существует цензура, очень мало свободы, и российские режиссёры не могут самовыражаться в полную силу. Это, конечно, очень плохо, нужно давать настоящим художникам возможность высказаться.

Я экономически выгодный режиссёр для французской экономики, потому что, как я уже говорил, я не делаю высокобюджетные фильмы. Потом в моей карьере, конечно, был период, когда я получал огромное количество заявок из США — мне присылали сценарии, меня звали в Америку, и в какой-то момент я понял, что там совершенно другая манера работать с кинематографом. Если во Франции главный всё-таки режиссёр, то в Америке главный продюсер. Финальный монтаж в Америке принадлежит продюсеру, а во Франции за него отвечает всё-таки режиссёр. Когда я понял, что Франция, с одной стороны, — страна, где есть деньги, хорошие актёры, американские актёры готовы приехать и тут поработать, это страна, где кино любят и смотрят, это страна, которая даёт режиссёрам возможность выражаться и делать то, что им хочется. Поэтому я решил остаться работать во Франции.

Меня очень волнует этот вопрос. Мне кажется, всегда будет публика, которая будет хотеть собраться в кинозале и вместе разделить эмоцию в течение полутора или двух часов. Я сам очень люблю сериалы, довольно много их смотрю. Но думаю, что сериалы — это всё-таки попытка разбавить историю. Кинематограф для режиссёра в некотором смысле интереснее: ему нужно быть максимально убедительным в этом коротком, полуторачасовом формате. Мне кажется, популярность сериалов в США вызвана как раз тем, что сериалы позволяют в американском кинематографе гораздо больше свободы, потому что полуторачасовое кино должно быть блокбастером, экшен — обязательное условие. И поэтому самое интересное, что сейчас происходит в американской индустрии — это сериалы.

Где-то 6-8 раз в месяц я хожу в кино.

Спасибо (по-русски).