О чём этот виртуозный, тревожный, необаятельный, но в чём-то неотразимый фильм? Об отношениях и взаимозависимости мужчины и женщины, об эгоизме и эксплуатации. О творческом процессе и порождённых им демонах. О женских страхах и мужском нарциссизме. Но ещё, верьте или нет, об устройстве мира и человечества: Аронофски показал не просто хоррор, а настоящую космогонию с богом, дьяволом, апокалипсисом и Девой Марией. Не верите? Проверьте сами. Но будьте готовы, что и вам может захотеться затопать ногами и засвистеть. Или нет: реакция на такое бешеное, бескомпромиссное, наглое, во всех отношениях чрезмерное кино обязательно будет сильной, но не обязательно позитивной. Одно лишь гарантировано: вы ещё не скоро забудете "Маму!"».

… Точно так же поступает Аронофски, наполняющий свой фильм прямыми ссылками на “Сияние” Кубрика, “Ребёнка Розмари” Полански и заявляющий претензии на глобальное высказывание о насущном. Однако эти претензии разбиваются уже мискастингом. Хороши только Эд Харрис и Мишель Пфайффер в роли демонической супружеской парочки, а вот Бардем совершенно не в состоянии сыграть маниакальный психоз, да и любовь, да и творческие муки тоже. Так же как Аронофски оказывается беспомощен в попытках создать мистический саспенс. Он форсирует действие хаотичными массовками, рвущим уши саундтреком, грубым гримом и назойливой демонстрацией кровавого пятна на полу, недвусмысленно напоминающего вагину. Очень скоро зрителю становится не страшно, а скучно или смешно, и это смех над бесплодными усилиями постановщика».

Молодёжь, в отличие от критиков, вероятно, сможет отличить типовые подделки в этом жанре от глубоко авторских измышлений Аронофского, который не стал бы городить этот кровавый огород, если бы не хотел сообщить публике несколько (очень верных) мыслей - о природе творчества, питающегося кровью и плотью близких художнику людей, или о сущности идолопоклонничества, или о том, что творится в голове у современного человека, неважно - беременного, как героиня Лоуренс, или нет».

Первая треть или даже половина фильма смотрится с интересом — пока Аронофски заставляет нас напряженно гадать, куда он, собственно, клонит. Он использует иконографию хоррора — дом, который кровоточит, пульсирует и что-то скрывает, вторжение непрошеных гостей, какие-то невысказанные слова, которые явно висят в воздухе. Аронофски открыто вдохновляется своим любимым Полански — причём сперва не столько “Ребенком Розмари”, сколько “Отвращением” или “Жильцом”| — и подолгу влюбленно рассматривает Лоуренс в приглушённых тонах, на крупных планах, и мало кому сегодня они так идут. Вдобавок там довольно много смешного».

Чтобы понять, какой эффект производит его новый фильм, нужно представить (хоть это и непросто) странный гибрид двух его картин — “Черного лебедя” и “Фонтана”. Помимо вопросов бытия, режиссёр всё так же болезненно привязан к физиологии, он напряженно всматривается в лицо и тело Дженнифер Лоуренс, в кадре время от времени течёт что-нибудь густое и тёмное, ближе к концу кого-то съедят. Всё это временами выглядит довольно неприятно, но в то же время Аронофски подкупает тем, что не стремится никого ни на что спровоцировать (в отличие от Ларса фон Триера, с которым его в эти дни часто сравнивали). В принципе, нужна ли вам в жизни «мама!» можно решить, взглянув на китчевый постер с Лоуренс, вынувшей из груди собственное сердце. Если ответ положительный, то вас ждёт одно из самых необычных кинопереживаний года».