В “Викинге” есть свой мир — огромный, красочный, густонаселенный, запоминающийся. Деревянные постройки, искорёженные в схватках доспехи, холщовые рубахи. Слегка монотонная в своей суровости интонация слышна и в музыке, и в диалогах (написанных без скидки на язык древних, все равно не знакомый нам: никаких “гой еси” и “исполать тебе, добрый молодец”). Есть драматургическая цельность, лишенная откровенной выспренности, — и это эволюция по отношению к “Адмиралу”».

Заливает лица известных актеров колоритные, как в “Спасти рядового Райана”, жижа и грязь. Замирает в многочисленных батальных сценах замедленной съёмкой камера: тут кому-то распороли кишки, здесь кому-то снесли башку. Орёт, рычит, мрёт многочисленная массовка — в одной сцене берсерки, в другой печенеги. Цепляют глаз богато, тщательно подобранные детали обстановки и уклада».

Снег, осыпающийся с елей в зимнем лесу, ладьи, плывущие по Днепру, — здесь есть на что посмотреть. Да даже быт отражён на экране так, что заглядишься, — все благодаря невероятному вниманию к деталям. В общем, “Викинг” — дорогое масштабное зрелище, выдающийся аттракцион. Авторы его, очевидно, выкладывались по полной, не делая скидок на обстоятельства. Хочется также отметить, что создатели “Викинга” более-менее справились с ещё одной задачей, казавшейся невыполнимой для современных российских кинематографистов. В фильме есть два довольно любопытных женских характера – это Рогнеда (Александра Бортич) и Ирина (Светлана Ходченкова). Героиня Бортич вообще получилась самым ярким персонажем картины: Александра играет не по эпохе упрямую и своевольную девицу с такой страстью, что за её судьбу начинаешь переживать больше, чем за главного героя. Ходченковой не за что предъявлять претензии, но героиня ей досталась гораздо более сдержанная и предсказуемая».

Действие “Викинга” разворачивается в нескольких весьма обширных декорациях, массовка фильма внушает трепет, батальные сцены завораживают, хотя и уступают в жестокости некоторым аналогам в “Игре престолов” или телевизионных “Викингах”. Заметно старание гримёров и костюмеров, создавших несколько уникальных и довольно правдоподобных ратных и бытовых костюмов, нельзя не восхититься работой художников, со всей грязью продемонстрировавших неустроенный быт русичей».

К чести авторов, они не стали слишком уж обелять фигуранта свежего памятника на Боровицкой. Отчасти потому, что кровавая репутация Владимира Святославовича — факт известный. Отчасти — потому, что житие праведника, каковым, с рядом оговорок, князь стал, отказавшись от импозантно-лютого язычества в пользу христианства, гладко стелящего и удобного как винтик госуправления, материал не самый киногеничный».

История Руси изначальной в массовом сознании ограничена ныне былинно-мультипликационным сказом в стиле “гой-еси”. Вдвойне отрадно, что Кравчук не повелся на соблазн и не пошёл путем Бояна с натужным оканьем, волхвованием, чёрным вороньем, отварами встань-травы, любованием силушкой богатырской и народными присловьями типа “Пеший конному не товарищ”. Всего этого в фильме нет, а есть азарт и бешенство диких и невоспитанных дохристианских людей, большая драка под храп коней и кровавые брызги горохом, и варяжские косицы в бороде, и закадровый комментарий Свенельда, ибо должен же кто-то объяснять неучам подробности».