«Мне нормально так в морду дали, размазали о борт»: интервью со Степаном Белозеровым, молодой звездой третьего «Льда»

Это обман! У меня был потрясающий дублёр, Паша Поздняков, и он восхитительно играет на левую руку. Я учился специально под него, под дублёра, чтобы все трюки выглядели круто.
Я сноубордист и вообще спортсмен по своей сути, всегда занимался спортом: сноубордингом в Школе олимпийского резерва в Новосибирске. И мне не давались коньки, потому что там ноги разъезжаются. Из-за каких-то физиологических особенностей моей ноги я не мог очень долго кататься. Но со временем мы всё победили.
Это случилось на Байкале, когда я разогнался вдруг в бездну – и понял, что это какая-то Backrooms, бесконечная белая комната, где я могу просто мчаться!.. И я почувствовал очень сильное родство со своим спортом, со сноубордингом, и меня очень это впечатлило, вдохновило, опалило!.. Я вдруг понял, что это тоже гонка, что я могу очень быстро и круто гонять, что это очень, очень быстрый бег!.. Может, я и не прав, и настоящие хоккеисты скажут: «Рассказывай нам…» – но вот мне показалось именно так.

Конечно, я самозванец среди них был такой прям!.. Но они очень простые, в хорошем смысле, очень прямые люди, очень контактные. Они как волчки, которые играют друг с другом, друг друга кусают, царапаются, прыгают друг на друга со всей силы! Мне раз дали нормально так в морду, в игре, размазали о борт; я потом вышел – и мы руки пожали, типа, «нормально поиграли!». Это игровой момент, я так же мог размазать другого чувака. И это круто.

Да. Я очень сильно налетел на чувака. Но я заметил, что он сам ещё больше испугался. Потому что там всё время ходил наш второй режиссёр – и очень, очень, очень громко кричал и пугал, что мы должны быть целы и невредимы!
На самом деле не было такого, что они свысока на нас смотрели. Разве что они очень внимательно наблюдали за Петровым Сашей, конечно же. Я их понимаю. Ты очень долго видишь этого человека только на экране, а когда видишь в жизни, то такое странное ощущение, что-то типа: «Он существует, правда?!.»
Они такие спокойные чуваки, всё время играли в «дурака» онлайн, в телефонах… Но они с уважением относились к нам, а мы к ним. Я очень-очень волновался, что они не примут, что так сквозь пальцы будут смотреть, типа: «Ну и кто ты? Шут! Надел костюм, ты не хоккеист…» Но нет, они относились к нам с пониманием.

Очень комфортно! Он просто профи. Это ощущается и когда ты смотришь на него на экране, и когда ты с ним в каком-то непосредственном контакте. Он не делает ничего лишнего, всё очень по делу, чётко и круто, и как-то даже с юмором, легко! Я не сказал бы, что мы супер подружились и нашли тысячу общих тем, но я вообще не такой человек, которому это просто даётся… Было просто комфортно. Спокойно. Никто ни к кому не лез, не было каких-то вещей, которые могли бы выбить тебя… Нет, мы просто делали дело, о чём-то договаривались, репетировали, и было достаточно круто. Я впечатлён.

Он изначально знает, что хочет принести в сцену, которую мы сейчас будем снимать. То есть он приходит с какой-то уже идеей, которая ему не даёт покоя. И пока мы не начнём снимать, пока мы разводим, репетируем, он не даст покоя Юре, режиссёру Юрию Хмельницкому. Он будет говорить: «Вот это так здесь, это нет, подождите…»
Наверное, хорошую белую зависть у меня вызывают его принципы касательно работы. То, как это происходит. Это не вычурно, что вот «я артист, я пришёл, вы все сейчас будете со мной нянчиться», – я сам такого ещё не встречал, но просто предполагаю, что это возможно. А он просто приходит – и знает, что ему надо делать дело. Он ничего не ждёт, он просто делает то, что задумал – в соавторстве. И прежде всего, наверное, именно это соавторство меня впечатляло. Когда не получается что-то у меня, он даст мне попыток пять – хотя уже видно, что он что-то задумал. И потом, например: «Слушай, попробуй не чёрное, а белое». Я: «Окей», – и работает, и всё встало на свои места!..
Вот он такой. Опыт – он виден, он ощущается в общении, в его взглядах.

Я думаю, он и не ощутил этого. Но я ощутил, когда мы снимали драку. Там их есть некоторое количество, это же хоккей. И чё-то он не хотел там получать. А мы задумали, что там Горин от Орлова получает. И он говорил: «Слушайте, ну нет, давайте как-то иначе попробуем, и так, и сяк…» А я: «Нет-нет, подождите, раз драка – то и должна быть драка!» Но мы спорили всё через Юру Хмельницкого, через режиссёра. Саша говорит: «Юрий, давайте, не будет драки? Может, он его просто повалит?» Я говорю: «Ну нет, он бы точно ему двинул здесь!..» То есть я к тому моменту уже нахватался этого как раз от Саши Петрова: он меня вдохновлял приносить что-то своё и спорить с ним. Иногда это было классно.

Ну да, я думаю об этом. Думаю, что буду играть папу, когда у меня борода начнёт расти. Это очень понятный для меня период… Это же страшная мысль, то, о чём вы говорите: мы все стареем и мы ничего не можем с этим сделать. Мы можем только адаптироваться. Сперва играть папу, потом – дедушку… Всё меняется. И на моё место тоже потом придёт кто-то новый, и на ваше, на любое. Но это круто, это свежая кровь, и в этом нет совершенно никакой агрессии, соперничества, потому что это заложено уже само по себе в нашей жизни.

Там есть такая фраза: «Ребята, не сдавайтесь!» Ты должен быть хитрее, должен быть гибче, должен уметь обрабатывать информацию, которая к тебе поступает и как-то к ней пристраиваться. Не одними только силовыми приёмами ты себе дорогу расчищаешь, иногда ты хитришь и где-то там фейкуешь, условно, как бы вроде направо – но раз! – и в другую сторону!..
Не всегда побеждает сила, иногда и ум. Иногда хорошо бы и просто остановиться, подумать: «Что же я делаю сейчас не так?». Может быть, стоит быть умнее, а не сильнее в каких-то ситуациях. Но абсолютно точно нужно быть смелым.