Алексей Шевченков: «Я играл человека, который безумно любит Бога»

Меня в таких случаях беспокоит не столько возраст режиссёра, сколько организация процесса. А тут меня ещё и утвердили без проб. Обычно даже на самый захудалый сериал тебя с пробами замучают, и вдруг – без проб… Конечно, я сразу задумался: состоится ли этот фильм? По поводу Андрея я не сомневался. Мне вообще нравится, когда молодые люди не сидят до сорока лет в ожидании неизвестно чего, а пытаются реализовать свой талант. Я верю в молодёжь. Понимаю, что для осмысления такого произведения, как «Иуда Искариот» жизненный опыт просто необходим. Но молодые авторы очень хорошо, очень точно чувствуют своё время и через его призму излагают свои мысли.

Мне позвонила Настя, кастинг-директор. Я тогда не знал ни её, ни Андрея. Так вот, она позвонила и сказала, что снимают кино по Леониду Андрееву. Я сразу взбудоражился, потому что повесть «Иуда Искариот» я знал, она когда-то произвела на меня огромное впечатление. Познакомились с Андреем. Он мне сразу сказал, что хочет попробовать в главной роли ряд медийных актёров. Я лицо вяло медийное, так что я просто поблагодарил его за то, что он решил со мной познакомиться, за откровенность, и ушёл. Было ясно, что мне тут ничего не светит. В таких случаях даже на пробы не приглашают, раз рядом стоят такие имена. Вдруг через три дня мне позвонили и сказали, что утверждён именно я. Это был шок. Тогда я и стал подозревать, что фильм не состоится. Ан нет: вот уже в самолёте на Мальту летим, в гостиницу поселили. Остаётся назвать это «Судьбой». Я верю в Судьбу. Можно её пытаться обойти, но ты всё равно придёшь к тому, что тебе предназначено.

На втором, пожалуй. После «Антихристианина» Ницше. Меня эта книга во многом сформировала. Когда я прочёл «Антихристианина», я почувствовал, что Ницше – очень верующий человек. Странная штука. Допустим, мне была важна мысль Ницше, что большинство людей верят из страха, что неправильно. С Ницше и Андреевым я познакомился ещё в институтские времена. Помню, когда я прочёл Андреева, я был сражён. Тогда, в девяностые, всем вообще было не до того, религиозные идеи просто не обсуждали. А я не просто задумался – я оказался на перепутье. Понимаете, Булгаков с «Мастером и Маргаритой» - это художественная литература, а к Ницше с Андреевым я отношусь, как к документалистике, к нон-фикшну, другому роду деятельности.

Тут важно было определить направление фильма. Если мы бы говорили о художественном произведении, то костюмы и грим были бы принципиальны. Но мы-то делали практически репортаж, в нём это было бы лишним. Не надо было тут ряженых. И так проблем хватало. Борода постоянно отклеивалась… Иуду мог сыграть любой человек. Мы ведь не знаем, худой он был или толстый, низкий или высокий. У Андреева это описано, но принципиально внешность Иуды была не так важна, как его личность. Правда, забавная история. Мы как-то гуляли по Мальте между съёмками и увидели один древний памятник, посвящённый Иуде. Стоит Иисус, а рядом с ним – Иуда, который будто бы укрывает от Его взгляда мешочек с деньгами. Так вот, он изображён довольно старым человеком!

Юродство заключалось в изворотливости Иуды. Но это умный, хитрый и очень опытный в жизненном смысле человек. Среди апостолов он выделялся сразу. Если говорить языком нашего времени, то они для него – «лохи». Представьте себе, кто были бы сегодня люди, которые согласились бы больше года ходить за кем-то неустанно? Это были бы люди в чём-то ущербные, обиженные жизнью. Тот, у кого всё нормально, ни за кем не пойдёт. Конечно, когда Иуда понимает это, он хочет, чтобы Учитель выделил его, приблизил. Вот тут и гордыня Иуды. Я часто думал, почему гордыня такой страшный грех. Потому, что мы думаем, что поступаем правильно. А потом вдруг открываем, что поступали плохо и не видели этого. Так произошло и с Иудой. Он как опытный вор, легко вторгается в обычное общество и мгновенно понимает, как этих людей обвести вокруг пальца. Но он обманывается сам. Он приносит оружие, чтобы спасти Учителя, не понимая, что спасать никого тут не надо. Я вообще не верю в эту историю с тридцатью сребрениками. У него и так была казна, это гораздо больше. Тут есть какая-то загадка. Почему, например, Иуда не ушёл, а остался? Мы искали ответы на эти вопросы, и у нас появились предположения, о которых мы рассказали. Я играл человека, который безумно любит Бога Иисуса. По-настоящему. И фильм – о любви к Богу.

Иисус был единственный человек, который оставался для Иуды загадкой. Когда Он отдаёт Иуде, вору, казну, это ставит Иуду в тупик. Он пытается понять, почему с ним обошлись не так, как всегда. Ответа не получает. Тогда он решает пойти с Иисусом и разобраться, что произошло. Он видит, что люди вокруг Иисуса не понимают Его. Тогда он и решает помочь – так, как он себе это представляет.

Для меня очень ценно, что Андрей попытался показать Учителя не уверенным Человеком, не всезнающим, а таким, который здесь и сейчас подыскивает слова, который не всегда знает, что сказать, у которого не всегда получается сказать правильно. Это делает Его человечнее. Мне как актёру это было очень радостно видеть. Можно спорить о том, как именно Его нужно было показывать: например, не давать в кадре Его лицо, снимать со спины. Или вообще не показывать. Но Андрей – режиссёр, и я не берусь судить его решения.

Я говорил Андрею, что лучше вообще в фильме отказаться от этого эпизода. Не показывать бросок Иуды. Тут у Андреева, конечно, присутствует мистика, и я её пытался сыграть очень аккуратно, чтобы она была подспудной, а не явной. Мистика, кстати, была и на съёмках. Когда мы приехали на Мальту, на следующее утро я проснулся от звука пришедшей СМСки. Это был типичный спам с викториной, но вопрос был: «Кто предал Иисуса – Павел или Иуда?» Я улыбнулся, стёр СМС, и мы поехали на локацию. А там – памятник Иуде, о котором я рассказывал. Дальше нужно сказать, что на Мальте большая плотность населения, и для всякой живности места просто не остаётся. Так вот, я решил сфотографироваться с этим памятником. Только я делаю два шага, и вдруг навстречу мне змея. Шипит. Совпадение. Возвращаюсь в гостиницу, сажусь читать сценарий и случайно вспоминаю, что в каком-то предсказании об антихристе говорилось, будто под волосами у него родимое пятно. Поднимаю глаза и вижу у себе на голове, которую только что побрили для съёмок, родимое пятно, которого раньше не было. Я его не видел никогда. Я почувствовал, что у меня едет крыша. И в таком состоянии мы работали над фильмом, а странные совпадения происходили и происходили.

Я хотел показать, что намерения Иуды были благими. Просто все мы иногда ошибаемся.